Заявка 1.40

[Union of salvation]

Пестужевы. Что-то чуток или не чуток дарковое в рамках канона или модерн ау, вообще что угодно. Но хочется зарисовки на тему каких-то мутных делишек, которые они вместе проворачивают. И потом по приходу домой на эмоциях довольно сексом трахаются. Бестужев-Рюмин, который или сверху или хотя бы куда более инициативный в постели и направляет процесс так, как это нравится Пестелю (сам садится сверху, прижимая рукой к кровати ит.д.)
Не надо омежить и фиалить Бестужева-Рюмина, очень прошу. Главное чтобы персонажи вели себя как равные или взаимодополняющие друг друга люди
(Текст, арт, коллаж, видео)

запись создана: 16.10.2020 в 23:02

Comments

[анонимный декабрист]

дорогой заказчик, я почти уверена, что, к сожалению, не попала в вашу заявку и сильно убрела в сторону, поэтому заранее прошу у вас прощения и очень надеюсь, что идею исполнят, как полагается

паша/миша, r
"одним миром мазаны"

Ровно в полночь в двадцать третьей квартире на четвертом этаже раздается трель дверного звонка. Птичий перезвон, доставшийся от предыдущих жильцов.

Миша проходит в квартиру, не разуваясь, как домой. На ходу стягивает куртку. Шурша, та падает на пол. Паша кривится. Плебей. Он поднимает одежду — идет по дороге из хлебных крошек в спальню, где застает поистине библейскую картину: Миша спиной к нему, голый посреди комнаты в тяжелых армейских ботинках.

Порой Паше кажется, тот носит стриптизёрские штаны, чтобы эффектно рвать их на себе и стоять потом вот так, замирая античной статуей, и подходить — как влитой — Пашиной дорогущей квартире с высокими потолками и ёбаной лепниной.

Павел Иванович, вам для чего такие изыски? — впервые выдыхал ему Миша в шею полгода назад, наваливаясь всем телом.

А Паша в душе не ебёт.

Купил квартиру, оставил всё, как было со старых жильцов. Первое время чурался изнеженных штор, драпировок и позолоченных ручек кухонного гарнитура.

Это Мише пошла бы богемная жизнь, это он в шторы мягкие заворачивался, когда в голову стреляло, это он едва не облизывал мрамор и замирал атлантом, подпирая воображаемый небосвод, пока Паша в него на весу вколачивался, обтекая и краснея так, что Миша неискренне интересовался, не разобьет ли Павла инсульт.

Теперь вот стоит посреди спальни, курит, отставив правую ногу в сторону. Паша позади, держит ворох его одежды.

Кто-то в этой комнате должен скрыть свой стояк, чтобы поговорить. Миша попирает правила приличия и кладёт на них болт. Буквально.

— Всё сделал? — Паша приказывает не поворачиваться. — Выебу же. Работа в первую голову.

Миша не поворачивается.

Миша зажимает сигарету в зубах и прётся к Пашиной постели.

Миша встаёт на колени и замирает. Довольный. Паша слышит его ублюдскую улыбку.

Миша — мудак.

— Сделал, господин Пестель, сделал. Столько компромата, вы бы видели. Мужику не отмыться. Проститутки, малолетки — всё, как вы любите.

Миша ведёт бедрами и выдыхает дым. Прокуривает Пашину спальню собой.

Не выветришь.

Паша пробовал.

За три месяца до этой ночи Миша притаскивает всё, что имеет на Пашу. Сдаёт всю грязь и опускается на колени в коридоре.

Дверь не запирают, с ботинок натёк лживый московский снег, Миша опускается в него коленями и широко лижет. Впивается пальцами в бёдра и больно оттягивает яйца, когда Паша смеет перевести взгляд с фотографий самого себя в таких позах, какие Миша теперь жаждет попробовать всей своей блядской душой, на него, Мишу, сосущего, как всегда, старательно и ревностно.

Смотри, смотри в оба, Павел Иванович. Кончишь, когда дойдёшь до девятой страницы собственных запросов в гугле.

Миша тогда уходит, сплюнув себе под ноги на Пашин дорогой коридорный пол. С минуты их встречи клининговая служба имеет Пашу так, как Миша пока не научился.

— Не жаль портить мужику карьеру? — от Миши этот вопрос всегда звучит неестественно. Паша не верит, что у этого дьявола отыскивается хоть капля сочувствия к тем, кому они вместе — под дрожащие стоны — разбивают жизни, поджигая дорогу наверх. Хочешь — иди, но ты сгоришь.

Паша вот горит уже полгода. Его вечный огонь вьётся на постели и трясёт бедрами. Жадный, громкий, ревностный мальчишка, дорвавшийся до рычагов управления миром и Пашей Пестелем.

— Конверт приготовил?

— В куртке, — Миша сминает докуренную сигарету, отбрасывает в сторону и шире разводит ноги.

Во внутреннем кармане белый почтовый конверт, неровным почерком имя получателя и тупой смайлик — привет от Миши. Комедиант их крошечного мира на двоих. Однажды и ты, малыш, полетишь с четвертого этажа — украшать тротуар под окнами дома.

Но это потом.

А пока Паша складывает его одежду, кладёт сверху конверт, оглаживает пальцем почти детский почерк и оказывается так близко, чтобы широким жестом наградить Мишу звонким шлепком.

Миша гудит довольно и громко. Без стеснений.

Паша не замечает, когда пересекает грань, за которой Мишины желания презрительно смотрят на него свысока. Теперь он шлёпает горячие бедра, потому что Миша заводится от этого сильней. Он лижет между ягодиц — подставленных, приглашающе разведённых — потому что Миша стонет от его языка в голос. Он валится сверху, обхватывает Мишины плечи рукой так, чтобы шея оказалась в изгибе локтя, и сдавливает, потому что Миша требует «придуши».

Кожа плавится и ноет от избытка чужих прикосновений.

Паше кажется, он вдалбливается в Мишино тело и ведёт в этой игре на двоих, пока Миша высверливает ему мозг и селится там, не забыв вынести двери с ноги и пройти в грязной обуви.

Полгода назад, Паша обозлённо ловит засранца-хакера, ломающего его рабочий компьютер, орёт в камеру на домашнем ноутбуке, когда вместо того, чтобы заполнять отчёт, приходится смотреть, как кто-то на рабочем столе открывает сапёра и в два хода подрывается на мине. Пока он рыщет по всем закоулкам в поисках дряни, раз за разом рисующей ему на экране ебучий смайлик, Миша приходит сам.

Заявляется в участок, выкатывает часть компромата на Павла Ивановича Пестеля, пьёт его кофе, брезгливо выплёвывает в дырявую сетчатую урну для бумаг и садится на стол перед Пашей так, чтобы устроить свои грязные берцы по бокам от Пашиных бедер.

Тем же вечером Паша ебёт его в подсобке, когда коллеги покидают контору, любовно прощаясь с дорогим шефом.

Миша не говорит ни слова против, по-партизански молчит, а после, устроив голову на недобитом рукаве левой руки, расплывается в улыбке и просит повторить на Пашином столе. Он большой и удобный.

Паша понимает, за все невыученные домашки бог послал ему дьявола.

В детстве мать — набожная женщина — читала ему Библию, пугала адом и ни разу не обмолвилась о том, что дьявол ближе, чем Паше кажется. Что Павел Иванович сам попросит билет в один конец и впустит дикого пса из преисподней на порог своей квартиры.

Миша не даётся ему в руки. Выскальзывает из-под пальцев и внимательно смотрит всякий раз, когда у Паши срывает резьбу и он с каждым новым толчком выговаривает, как детскую считалочку:

— Мой. Мой. Мой. Хочу, чтобы был моим. Чтобы шёл ко мне. Чтобы был у меня, подо мной, за мной. Чтобы только ты и я.

Всё, что сказано во время секса, остаётся там, в сбитых простынях, пропитанных потом, слюной и спермой, в тачке за углом, в конторе — прямо в подсобке со швабрами. Несчитово. В постели проебаться может каждый. Миша разрешает ему эту слабость и благородно молчит в ответ.

К утру Миша стаскивает свои берцы и тащит Пашу к окнам. Его завораживают стекла в пол. Миша, едва не брызжа слюной от восхищения, оставляет на чистом свои отпечатки. Пачкает собой всё, что так дорого Паше, пока тот входит в него и вынуждает прижаться к стеклу.

Миша надсадно воет.

Ему вторит соседский пёс.

Назавтра Миша свалит из дома, получив новое задание от Павла Ивановича. Очередного чиновника придётся ударить по лбу красивым Мишиным хуем. Завтра Паша выдохнет, накапает себе успокоительного и подождёт следующей недели. Примерно в полночь обязательно раздастся птичий перезвон.

[анонимный декабрист]

п.с.: забыла упомянуть, что даю добро на публикацию отрывков

[Гость]

уххх, спасибо, горячо

[Гость]

Ох, автор, спасибо! В моем сердечке есть отдельное место для сволочного дерзкого Мишеля и вы попали прямо в него)
И, боже мой, берцы и больше ничего - это так красиво.

[Ни-Аптерос]

Го ря чо
On the bed, on the floor
On a towel by the door
In the tub, in the car
Up against the mini-bar
Локацию использовали на 146%
Эти шторы, эти окна, квартира с позолотой и лепниной, спасибо за этот шик 90х, голый Миша в берцах и с компроматом создан чтобы разбрасывать там пепел, окурки и оставлять отпечатки на всём. Очень понимаешь Пашу, который отъезжает от всего этого разъедающего великолепия.
Вот это отдельно прекрасно:
Паша не замечает, когда пересекает грань, за которой Мишины желания презрительно смотрят на него свысока.

[Moura]

Автор, спасибо, это было - почему всегда остаются только нецензурные слова? - одним словом, это было потрясающе. Как будто перед тобой выставили линейку шотов и с каждым абзацем ты опрокидываешь новый, завороженно приговаривая: ух! ух!
А ещё я помню тред с этими хэдканонами в тви, но молчу, молчу.
Ваш текст ёмкий, плотный, кислотно насыщенный, в нём ничего лишнего, но при этом есть в с ё, есть история. Вы туго стянули эту большую интригующую историю в компактный кусочек тротила, а уж по языку этого текста протаскивало просто как по стекловате. Будто глотаешь горстями что-то колкое, но не можешь остановиться.
Каждая деталь - а самостоятельными деталями здесь является всё - бьёт наотмашь. И эта Пашина жесткость (но - и его прорывающиеся «Мой. Мой»). Мишины наглость и откровенность (без башки, совсем, потрясающий, любовь). Берцы, сигареты, компромат, на колени в коридоре, окна в пол, растаявший снег, подсобка.
А ещё это очень сексуальный текст. Кинковый - да, но... именно сексуальный. Одно вот это «... и садится на стол перед Пашей так, чтобы устроить свои грязные берцы по бокам от Пашиных бедер» почему-то накрывает так, как не накрыли даже Мишины смотрящие свысока желания.
Спасибо, автор, это очень красиво и очень бьёт.

[анонимный декабрист]

друзья, спасибо вам огромное за тёплые - горячие - слова!

Ни-Аптерос,

Локацию использовали на 146%
Эти шторы, эти окна, квартира с позолотой и лепниной, спасибо за этот шик 90х, голый Миша в берцах и с компроматом создан чтобы разбрасывать там пепел, окурки и оставлять отпечатки на всём. Очень понимаешь Пашу, который отъезжает от всего этого разъедающего великолепия.

в сердечко бьёте, конечно, такими словами! так радостно, что вроде мелочи такие, а сложились в картинку, которая читателю зашла. обнимаю вас очень!

Moura,

А ещё я помню тред с этими хэдканонами в тви, но молчу, молчу.

/гляжу на вас из-под шляпи/

ох, вот как себя собирать-то после такого отзыва, как? детальки - наше всё, даже ведь не задумывала их такими, сами, засранцы, так сложились и выдали вот эту картинку, что нельзя было отвернуться от неё и не написать.

А ещё это очень сексуальный текст. Кинковый - да, но... именно сексуальный.

потираюсь об эти слова плечиком, потому что боялась не угадать с текстом, но вот таким он вышел, как радостно, что куда-то, в кого-то попал

всех-всех обнимаю нежно, но крепко!
спасибо вам за вас

[Гость]

Саспенс просто завораживает.