Заявка 2.4

[Union of salvation]

Павел Пестель/Алексей Юшневский. Легкий кинк на связывание, возможно, поясом от военной формы. Все исключительно полюбовно и по взаимному согласию.

запись создана: 22.11.2020 в 21:41

Comments

[анонимный декабрист]

Заказчик, давай вместе ждать нормальное исполнение, а пока так.

Исполнение 1, 647 слов

- Дождешься, я тебя свяжу.
- Ты все обещаешь.
На самом деле Паше не весело, остротами он демонстрирует работоспособность своей головы, но Алексея это не убеждает. По влажному, в испарине, лбу и залегшей между бровей морщинке он знает - если Паша поднимется сейчас, то не устоит - не позволит разболевшаяся нога. И сидит он над бумагами не из нужды, не от прорезавшегося вдохновения, а потому что ждет, когда Леша первым уйдет спать.
Поэтому он делает широкий шаг к столу и, пока Паша не опомнился, закидывает его руку, прямо с оставшимся между пальцев пером, себе на плечи и поднимает его со стула.
- Драться будешь со мной? - спрашивает насмешливо, а на самом деле - устало. Вместе они ковыляют до постели, но стоит Алексею усадить Пашу на край, как тот тянется к спинке кровати, опершись, встает снова.
- Паша, я не шучу.
Тот смотрит больным взглядом, какой бывает у людей безвременно умирающих. Своим упорством он будто пытается доказать, что еще жив и способен бороться, будто пока он стоит прямо и занят делом, смерть его не тронет, не заметит, как не видит нечисть праведника в охранном меловом круге. Алексея колет этим взглядом в самое сердце - как же ему рано так смотреть! - а потому он решает подыграть, но на своих правилах, и заставляет его улечься, аккуратно, чтобы не потревожить ногу, распоясывается, и под насмешливым Пашиным взором накидывает пояс на резную шишечку в изголовье хитрым узлом, а другой конец затягивает у Паши на запястье. И преспокойно встает.
- Я же развяжусь.
- Не развяжешься.
И он возвращается в комнату, чтобы вернуть перо к остальным письменным принадлежностям и собрать то, что может им сегодня пригодиться.
В спальне Паша полусидя усердно ковыряется в узлах, конец пояса зажат между зубами, лицо сосредоточено, как у ребенка.
Алексей не мешает и не торопится, расставляет принесенное: подсвечник, мазь для Пашиной ноги, его же пояс, масло для растирки уставших мышц, достает зажатую подмышкой бутылку недопитого за ужином вина.
- Ну как успехи?
Паша фыркает и бросает бесплодные попытки, смотрит исподлобья, еще не зол, но хорошо взнуздан этой неудачей. Леша повелительно протягивает ему ладонь, и Паша вкладывает в нее свою, меньшую, в жесте доверия, которое сильнее его самого. Наградив такое послушание поцелуем, Алексей привязывает и вторую руку, и дальше просто распоряжается свободой действий по своему вкусу: раздевает почти донага, только распахнутая рубашка остается, и трогать его можно везде, и дразнить сколько угодно (ведь живой и сильный, все перенести должен, и это не в отместку ему, а наоборот - самого убедить, что способен держать удар, пусть и такой вот, из ласки и заботы состоящий). Паша никогда не стыдится своего удовольствия, сложность лишь в том, чтобы заставить его остановиться и принять его, иногда - как лекарство, а иногда - как наказание. Зато уж когда заставил, под себя подмял и завладел, когда Паша заведен, как сейчас, у него уже не получается целовать - только прихватывать зубами губы Алексея. Но укусы - это дело привычное, терпкое, как вино, а вот того, что он ухватится за сдерживающие его путы, встанет на лопатки, чтобы толкнуться навстречу - нет, и это обжигающе горячо, обнадеживающе - и напрочь лишает разума и контроля. Теперь их двое таких, сумасбродных, летящих к чужому и своему удовольствию, уже равных, и Леша подхватывает его под поясницей, другую руку просовывает между животами, чтобы приласкать, и чувствует на губах злые, живые поцелуи укусы, а когда сладкая дрожь прокатывается по ним непрощающей волной и уходит, оставляя после себя томное эхо, и у Леши достает сил приподняться на руках и заглянуть ему в лицо, взгляд его уже не похож на взгляд умирающего. И позже, ругаясь под нос, Леша сам уже мучается над затянувшимися узлами поясов, а Паша смотрит на него с настоящей, веселой насмешкой и острит искренне, здорОво.
"Я бы мог всегда так делать, - думает про себя Алексей. - Это запросто могло бы составить всю мою жизнь". На этом он мысль заканчивает, потому что знает: по чему бы то ни было - не может.

[Гость]

Алексей привязывает и вторую руку, и дальше просто распоряжается свободой действий по своему вкусу

Вот это просто очень горячо: когда Алексей получает наконец контроль. И как же хорошо у них все слаженно: доверие, отсутствие стыда за удовольствие...
Замечательно передано именно это чувство: доверие.
За такое можно простить огрехи формы. Содержание-то - что надо.

И позже, ругаясь под нос, Леша сам уже мучается над затянувшимися узлами поясов, а Паша смотрит на него с настоящей, веселой насмешкой

Вот это тоже ужасно мило.
Спасибо!

[Гость]

Отличное лечебное связывание непокорных трудоголиков! Люблю такого Пашу, хоть и болезного, но не одноногую собачьку, а очень живого и чувственного. Спасибо, автор, с удовольствием прочитала!

[МКБ-10]

Тут очень многое кроется, в этой маленькой сюите. Поразительно много.
Во-первых, они оба тут пытаются... нет, не обмануть смерть, я надеюсь, до нее еще далеко, но - найти способы жить со своей болью (телесной - и болью за другого).
И очень по-разному это делают, но веришь обоим и знаешь, что они будут идти до конца.

Тот смотрит больным взглядом, какой бывает у людей безвременно умирающих. Своим упорством он будто пытается доказать, что еще жив и способен бороться, будто пока он стоит прямо и занят делом, смерть его не тронет, не заметит, как не видит нечисть праведника в охранном меловом круге.

Это вот просто навылет, навынос фраза же.
Очень верная, очень страшная, и хочется прореагировать как Алексей:

Алексея колет этим взглядом в самое сердце - как же ему рано так смотреть!

Но тот - и это главное - выбирает самый правильный выход. Доказать, что живой, что все проходит, что все можно преодолеть.
Замечательная сцена с узлами, которые не только Паша, но и Леша потом не может развязать.
И такие правильные финальные слова:

"Я бы мог всегда так делать. Это запросто могло бы составить всю мою жизнь".

Тот случай, когда нюансы взаимоотношений, душевных переживаний выглядят и воспринимаются важнее взаимодействия тел! Хотя и секс описан очень чувственно, оставляет острое темное послевкусие.
Шикарно написано, пояс - отличная и полезная в армейском быту вещь!

[Гость]

Очень приятно читать про их отношения, такие забота и доверие горячо и нежно. А конец придавливает напоминанием, добавляет горькую ноту. Спасибо!

[Гость]

заказчик сгорел дотла, что же вы сделали, как же это хорошо