Заявка 2.6

[Union of salvation]

Ипполит М-А/Анастасий Кузьмин. Анастасий Дмитриевич - молодой преподаватель Ипполита. Он очень ему нравится. И, кажется, это взаимно. Но есть одна проблема: дверь потоковой аудитории не запирается изнутри.

запись создана: 22.11.2020 в 21:41

Comments

[Гость]

Не знаю, того ли вы хотели заказчик, но надеюсь, что вам понравится.

1189 слов, публикацию разрешаю

Дверь потоковой аудитории не запиралась изнутри, кажется, в целях пожарной безопасности.

Студент выпускного курса Ипполит Муравьев-Апостол прекрасно это знал.
Сама эта дверь была старой, скрипящей, деревянной, местами обитой пыльнопахнущим кожзамом, который отлетел в нескольких местах сразу.

Ипполит сейчас рассматривал дверь особенно внимательно, потому что если бы он перевел взгляд на преподавателя, то тот сразу бы отвёл взгляд. Анастасий Дмитриевич пришёл на замене попавшей в больницу АннПалне, и Анастасий Дмитриевич был неприлично хорош.
Во-первых, он лучше её читал, во-вторых, никому не делал скидок, в-третьих, ему было не заморочить голову водой, которую можно было лить в уши вместе с лапшой другим преподавателям. Глоток свежего воздуха в этих древних и душных стенах.
А ещё он был красивый.
Ипполит немилосердно залипал.

А потом случились те выходные с митингом, гонки наперегонки с росгвардией и омоном, когда они чудом не попали в автозак, а потом шлялись зачем-то по дворам. Конспирация конспирацией, но Поле казалось — Анастасий Дмитриевич тоже не горел желанием идти к метро совершенно по другой причине, и не смотрел он на него по той же причине. И зачем-то продолжал держать за руку.
Будто бы только по инерции, но на самом деле не из-за неё

Прятаться в кладовке какой-то кофейни пришлось через неделю. Они были прижаты к друг другу почти вплотную, еле дышали, потом пытались отдышаться, и видимо — чистый адреналин, и ничего больше — Поля поцеловал своего преподавателя, чувствуя взрыв эмоций и какую-то душераздирающую нежность к этому человеку, держа его за лицо, чувствуя как Стас положил свои ладони на его руки сверху. А потом они стояли лоб ко лбу, и время почтительно замедлилось.
Стас улыбался ему.
Бумбумбум — билось сердце Поли в каком-то диком ритме.
Душе хотелось танцевать, но выяснилось, что у них со Стасом в голове заиграли разные песни Аббы.

Они переписывались в телеге целых полтора дня, а потом пришло сообщение от Стаса.
“Так нельзя. Ты мой студент”.

Ипполит пытался пробиться, он был упрям, но Анастасий Дмитриевич тоже был не лыком шит, избегая его везде, словно он был его личным проклятием.
Ипполит не хотел сдаваться, но выпускной, диплом и госы — от учебной нагрузки впору было повеситься или застрелиться, поэтому он отступил.
На душе скреблись кошки, потому что чутьё говорило Поле — нет, всё только начиналось. Полгода они с Анастасием Дмитриевичем играли словно в кошки-мышки, в то, что им обоим не хочется и не нужно, и иногда приходила в голову мысль: а может и правда хватит? — но стоило им пересечься взглядами в столовой, или просто в курилке у главного входа, становилось ясно, что мысль эта — глупая.

Диплом Ипполит защищал последним в самой последней пятёрке.
В комиссии сидел Анастасий Дмитриевич, и Поля пытался на него не смотреть, изучая старую дверь потоковой аудитории, в которой шла защита. Поля знал, что он знает свою тему, Поля знал всё, и только взгляд Анастасия Дмитриевича — почти презрительный, скучающий — раззадоривал. Хотелось доказать ему, что нет, он ошибся. Что Ипполит не первокурсник, и что он круче, взрослее, умнее — достоин не только высокой оценки, но и...
Ипполиту даже не было дела, когда его поздравили с блестящей защитой и снова попытались зазвать в магистратуру.

Чудо случилось, когда вдруг кроме них в аудитории ни осталось никого.
Чудом был голос Анастасия, ровный как море в штиль, поздравляющий Ипполита.
Взгляд в его сторону из-под тёмных ресниц, словно переоценивающий важность Ипполита для исторической науки.
“Ну и не надо, ну и пожалуйста,” — хотел было сказать Поля, но будучи взрослым, ответил простым “Спасибо” и поймал ответный взгляд, внезапно не настолько уверенный, как обычно, а какой-то не то чтобы робкий, а любующийся даже. Ласковый.
И вот это в Поле подняло такую волну, которая как в зеркале отразилась в глазах Анастасия Дмитриевича, который сделал шаг вперёд.
Дверь не запиралась изнутри.
Но дверь можно было держать изнутри, можно было связать галстуками, хихикая вдвоём, сталкиваясь руками, пытаясь целоваться, целуя куда получается. Можно было сказать: держи дверь, и прижать Стаса к ней и тереться всем телом об него, кусать его в губы, зализывать укусы.
Чужое старшинство тает как утренний туман, если расстегивать на кое-ком белую рубашку, не доделать это до конца, выдернуть хвосты рубашки из брюк, посвятить несколько минут тому, чтобы языком пересчитать ребра, на вкус попробовать рассыпанные рандомно по шее и торсу родинки, словно брызги краски. Ниже, ниже, спускаться вниз, одну руку держать на животе, чувствовать ей чужое дыхание.
Ремень расстегнуть, вытащить, бросить — неважно куда — поймать взгляд Стаса, восхищенный до экстаза, почувствовать себя почему-то рок-звездой, судьбой, катящейся на берег волной, и любоваться им таким раскрасневшимся, таким живым. Таким красивым.
Опустить голову вниз, услышать как сверху Стас хрипит:
— Тише, тише.

За дверью кто-то стоял. Кто-то что-то забыл под этими высокими потолками? Кто им хочет помешать? Люди? Ипполиту было наплевать на людей, на мир вокруг, собственное возбуждение било по мозгам как шампанское в летний жаркий день.

— Анна Павловна. Я немного занят, — говорил Стас практически будничным голосом, паралелльно запуская руку в волосы Поли, — Я видел, что вы забыли кофточку. Я вам занесу. Завтра.

Анна Павловна охала и ахала, но что-то там отвечала. Ипполит, дурея, покрывал поцелуями чужие коленки, поднимался выше, чувствуя, как рука в волосах пытается его остановить.

— Не хорони мою репутацию, — шипел Стас, обещая Анне Павловне зайти на чай, — Нет, я не голодаю, я просто худой, конституция у меня такая.
Он не сказал, разумеется, ей, в чьей единоличной он власти он сейчас оказался, слыша как Поля хихикает внизу и всё же губами обхватывает его член. Звук стучащих по дереву туфель Анны Павловны очень удачно заглушил его собственный полу-стон, который почти вырвался из его губ.
Поля искушал его с момента знакомства, складывал из его воли затейливые оригами и бороться с собой, не отвечать, не поддаваться было тяжело и безуспешно. Он усмирял себя так долго, такие долгие полгода, что сейчас форменно сходил с ума от того, как и кто и где. Двое с дурацкими именами, двое тут в публичном месте превращают его в публичный дом, и им это нравится. Анастасию точно нравилось подчиняться желаниям Поли, потому что они сейчас совпадали.
Как всё удачно складывалось: Ипполит хочет его — вылизывает, оглаживает языком, скоро совсем проглотит его, Стасов, член, хочет чтобы Стасу было хорошо, и Стас хочет Ипполита не только сейчас, а хотел его вчера, и будет хотеть завтра. Мир сужался, Стас неожиданно громко для себя застонал, когда Ипполит сделал нечто неожиданно нужное с его яйцами, Стас неожиданно понял, что вот-вот, его крыша сорвётся как пробка от шампанского куда-то сквозь потолок вылетит к звёздам. Воздух стал тяжелым и густым, чужие движения — необходимыми до дрожи в коленях.
А потом стало чересчур, слишком, невероятно, до боли и слёз хорошо.
Сил хватило чтобы дернуть виновника собственного счастья вверх, вжать в себя, порадоваться, что у того уже расстегнута ширинка и ремень, запустить руку в белье, услышать тонкий стон. Целоваться и двигать рукой в такт чужим стонам, и поймать этот момент — чужой маленькой смерти — и целоваться, и стекать вдвоём на пол, прислонясь к двери, чувствуя спиной холодные гвоздики, которыми приколочен кожзам к двери.
Господи, вот же они безумцы.
Хотя это безумие (которое адекватнее любой нормальности) Стас ни на что бы не променял.
И Ипполит, наконец-то чувствующий себя очень счастливым победителем обстоятельств, самым-самым безумно влюбленным в мире, способным щелчком пальцем сделать мир лучше для всех и даром, не променял бы этот момент ни на что.

[Гость]

Автор, какой лёгкий, искрящийся, светлый текст! Спасибо вам за него <3
Прямо верится, что у мальчиков всё дальше будет хорошо, и у всех всё будет хорошо))

[анонимный декабрист]

Заказчик хотел ровно этого, милый автор!
Вот этого напряжения, опасности разоблачения - и притом чтобы пробки вышибало в прямом смысле. А у вас они ещё и уютные такие получились, очень славные, и так здорово, что у них счастливый финал и не менее счастливое будущее
Спасибо!

[Гость]

Ого, как мило и вместе с тем горячо!

Двое с дурацкими именами, двое тут в публичном месте превращают его в публичный дом

А АннПална - это Романова?)

[Гость]

спасибо, зашло

[Ни-Аптерос]

Милый и светлый фик, спасибо вам за него!

[isamai]

Кого благодарить за такую прелестную заявку? Заказчик, пожалуйста, появись!

[пакет с пакетами]

isamai, это я))