Заявка 2.18

[Union of salvation]

Волконские (ЗПС/фанкаст) с кинком на разницу в возрасте. Сеттинг любой, рейтинг тоже.

запись создана: 22.11.2020 в 21:48

Comments

[анонимный декабрист]

Хотелось кинк на разницу в возрасте, получился другой кинк —

спойлер

оборотни. Хотя немного разницы в возрасте тоже есть.

Исполнение 1, 1300 слов, AU, романс, исторический сеттинг, публикация отрывка разрешена

Думал: никогда не женюсь, к чертям все это собачьим, весь этот обман, вечные прятки, и от женщины, и от родителей ее, а прежде всего от себя. Доступных кухарочек на наш век всегда хватит. А в карманах, несмотря на долги, всегда найдется серебро, чтобы не задавали вопросов.

Ой, как же ненавидел серебро. Но приучил себя, выдрессировал, как бойцовых собак дрессируют в Англии: обязательно таскай с собой что-нибудь серебряное, читай, строгий ошейник напяливай, не ослабляй ни днем, ни ночью. Друзьям то же велел: тем, кто знал. Кто не знал, тех не жалко. Впрочем, был уверен, что никогда черты не переступит. А значит, никому не придется защищаться от него серебряной ложкой или чем там еще… очками?

Много чего думал, короче. Много в чем был уверен.

А потом почуял — ее.

Ни от отца ее, ни от братьев не было такого волчьего духа. Старший брат вообще не пах, как змеи не пахнут, и рот у него был змеиный, но если начнешь во всех видеть обортней, выворотней, перевертышей, с ума сойдешь как пить дать.

Так что — отмахивался, как от назойливой мухи, от этих их особенностей, и тут вдруг — она.

Задаться бы вопросом: как у них родилась? Но тут же придется себя уже спрашивать: а ты как?

Бабка нашептала, ага. Горбун у церкви сглазил.

Помнится, мать отказывалась признавать очевидное, пока он скребся под дверью, а потом рядом полночи сидела сестра, гладила по заломленным, мягким еще совсем ушам, уговаривала: «Возвращайся, совсем возвращайся, ну надо, надо, ну пойми ты…»

Некоторых детей стращают: не закатывай глаза под лоб, а то напугают — таким и останешься. А от него всерьез требовали вернуться, принять решение, а то привыкнешь и век будешь вековать в волчьей шкуре.

От шестилетнего, что ли, него.

Ну что ж, решения он, выходит, всегда принимал наполовину. Так что не остался. Ни таким, ни таким.

Интересно, а она — так же?

Припав к ее руке, с наслаждением втягивал запах, который не забивала цветочная вода. Хотелось перевернуть ладонь, стащить перчаточку, мешающие кольца, проследить губами сперва линию от безымянного пальца к комелю ладошки, потом вены на запястье, облизнуть, распластаться на брюхе, и чтобы ладонь лежала на лице, нет, вся она на нем лежала… И чтобы пахнуть потом друг другом.

Ладошка дрогнула тогда.

И он решил, было, от страха. Но бросил взгляд на ее суровое лицо с поджатой нижней губой — и чуть не завыл прямо посередь зала от восторга. Потому что ну, честное слово, если б ни людное помещение, ни благородное собрание, она огрела бы его лапой, как щенка.

Ибо так со своим кавалером поступает каждая настоящая волчица, пока он ее не дожмет и не докажет, что хорош.

Он даже не предполагал тогда, что доказывать придется всю жизнь.

Но впрочем, даже если б догадался, ничего не поменял бы, нашли дурака!

Ему пеняли потом: ты ее захотел как дополнение к титулу, как приложение к отцу. Он только фыркал, по обыкновению не разжимая зубов. Никому не следовало знать, что они — волчьи. Кроме нее. И еще нескольких других.

А потом — только нее.

****

У волков — свои свадьбы, над которыми не гудят церковные колокола. Только всходит луна. Только волны шелестят беспрерывно.

Она лишь ослабила завязки на платье, но не сняла, а потом выскользнула из него уже зверем.

Если б он захотел повторить такое, запутался бы сразу в верхнем и в исподнем, беспомощно скулил бы и просил помощи. Но то он, не она.

Вся спина у нее была черная, а глаза отливали безумной лунной зеленью. Над клыками слегка поднималась верхняя губа: не рычание — призрак рычания. «Что ж ты такой дурной. Старый — и дурной. Ну, долго ждать? Иди сюда, муж».

И как же неловко было раздеваться на холодных камнях под лунным взглядом. Но как хорошо.

А когда перекинулся прямо на куче собственного тряпья, тело запело счастливо. Старый? Дурной? Ай, девка, ай, молодуха, шалишь. Знаю, что ты быстра. Но и я-то не битюг. Мне сорока нет, глупенькая, это самый расцвет. Держись, жена! Ой, держись!

А она лишь махнула хвостом, прижала уши, — и метнулась в сторону чепрачная тень.

Слаще этой гонки не было ничего. Прыгали с камня на камень, с уступа на уступ, он настигал, она подпускала ближе, ждала, поводя боками, а потом — взвивалась и исчезала, гибкая, стремительная, ну точно все-таки были змеи-оборотни в роду.

Когда все же исхитрялся догнать, огрызалась всерьез, норовя схватить за плечо белоснежными зубами. И ему бы принять укусы, подставить повинную голову, дать истрепать уши — с любой другой так и сделал бы, наверное, ну не драться же с бабой, в самом деле… Но он откуда-то знал, что если начнет поддаваться, она перегрызет ему горло. Она не собиралась отдаваться тому, кто ей лжет. Кто ее не уважает. Кто не готов принять ее такую.

Он был готов. И он все-таки взял ее измором.

Старый, дурной… Ха! Опыта у нее было мало, девчонка, вчерашний щенок… Никогда не выслеживала добычу, не топтала троп по снегу в пустынном лесу, где только скрип дерева слышится, да одинокий вскрик замерзающей птицы… Не бежала без отдыха день или два. Не была на войне. Ничего не знала, кроме игр. А он — знал. И загнал ее под конец, тоже обессиленный, но уже понимающий: победа.

Она все-таки ударила его по морде, но слабо так, едва оставив царапину. Он лишь прикрыл глаза, тихо рыкнув: ну все, теперь можно, теперь это не поддавки уже — ухаживание. Толкнул ее плечом, она толкнула боком в ответ. И они оба подставили шеи. Так только волки делают, когда признают главенство — отдают свою жизнь вожаку, предлагают открытое горло.

И так уж оказалось, что в их семье то ли вовсе не было вожака, то ли были они оба.

От того, какая это нелепица, рассмеялись одновременно, и тут же свились, сплелись в объятиях уже людьми.

— Ты так же тут бегала со своим поэтом? — спросил он.

— С которым из поэтов? — спросила она.

И он заткнул ее поцелуем, просто чтобы не услышать ничего, что она может сказать ему, когда он уточнит, с которым из.

И не было ничего страшного в том, что у него клыки, даже в облике человеческом, потому что она не стеснялась выпускать свои — и вонзать ему в плечо, когда было больно. Он потом бинтовался тайком от слуг недели две, потому что она раскромсала ему руку до мяса.

И не было никакого неудобства любить друг друга среди камней, под тихий рокот волн, потому что волчья кровь еще не остыла в них, и холод их не брал.

И не было ничего странного или вопиющего в том, чтобы вылизать ее потом всю, даже там, куда не всякая женщина пустит, хоть ты сто раз захоти. И что она не стонет, а рычит или тяжело дышит. И что потом можно уткнуться в ее ладонь, и она обхватит его подбородок, погладит и не скажет ничегошеньки-ничего, а ее изменившийся запах скажет ему все.

И что к оставленной черт те где одежде они пойдут нагишом и взявшись за руки.

И что она будет потом плакать до утра в спальне, не позволяя ему войти, а найдя его утром под дверью скажет, что он un vieil imbe cile stupide. И никогда не поймет женщину. И дьявол бы с ним.

****

Многие говорили ему потом: она тебя никогда не любила. Некоторые, поглупее: она любила другого (или даже — других).

А он знал, что беда только в одном: он все решения принимал наполовину. Но если б всегда был тверд в выборе и в слове своем, никогда не встретил бы ее и не завел с ней детей.

И не бежали бы они, крупный желто-серый волк с вечно по-щенячьи заломленным ухом и маленькая едва ли не черная волчица, по топкой, на много верст кругом пустынной земле.

Не садились бы над водой, среди скал, так напоминающих молодость их и первую погоню, одинаково подвернув хвосты. Не жались бы плечом к плечу. И не выли тоскливо, разноголосо, стая без вожака или с двумя вожаками, а значит, все равно без.

Чтобы потом вернуться в натопленный дом — и вновь лаяться или молчать, ненавидеть или презирать, но все равно любить, как только волчья чета и может.

И уйти друг за другом в вечный сияющий сибирский снег. Не оставляя следов. Дамы вперед. У дамы немного форы.

А потом он все равно догонит, дожмет и возьмет измором.

Он всегда ее дожимал.

[Гость]

Очень красочно, ярко так видится всё, ух Спасибо, отличный текст!

[Ни-Аптерос]

Автор, вы очень круто переосмыслили заявку, оборотни решительно всё делают лучше! Весь текст бы зацитировала, столько горячих фраз и классных находок. Сероволк чудесный, ухо это заломленное, всё наполовину, и Мария просто любовь, и очень здоровский взгляд на их брак, всё складывается - и укусы, и совместные погони-охоты, и постоянные стычки, и общая звериная тоска, и крепкая спайка волчьей пары. Красиво!

[Deary me]

Классный текст!

Очень понравился момент, когда всё встало на свои места, и это в общем-то и есть кинк на возраст, как по мне. Тот момент, когда он её всё-таки загнал и получил. Потому что был на охоте, был на войне, жил уже долго по сравнению с ней и впитал это время в себя, количество времени превратилось в качество и изменило его. Да, это то, чего и ищешь в мужчине старше себя. А уж если это повезёт найти в оборотне - остаётся только составить крепкую волчью пару.

Автор, вам огромное спасибо, тонны любви

[анонимный декабрист]

Гость в 14:13, авввв, спасибо вам! Чет пока писала, спонтанно влюбилась в обоих, так что тут 1300 слов, полных любви
А что может быть лучше, чем когда эта любовь находит в ком-то отклик :3

Ни-Аптерос, спасибо, просто спасибо. Как же это прекрасно: владеть даром отзыва и уметь сказать словами о том, о чем автор только думал смутно)))
Ужасно понравилось, как вы все отметили, зафиксировали, облекли в слово. И погони, и охоты, и то, что от них двоих правда ощущение какого-то волчьего партнерства. А вот звать ли его любовью... Я думаю, звать. Иначе разбежались бы, а не выли вместе все отведенное им время. Рядом, но каждый о своем.

всё складывается - и укусы, и совместные погони-охоты, и постоянные стычки, и общая звериная тоска

Я больше скажу, даже вставная челюсть Волконского сюда складывается, только не стала уж про это писать, пощадила свое и ваше воображение.
В общем, счастлива, что удалось рассказать о них - и что вы оценили это!

Deary me, ееееей! Кстати, да, можно рассматривать кинк на возраст именно как кинк на опыт. И понимание сути любимой женщины. Пусть она и говорит, что он ее не понимает. Это не так. Просто ни обо всем характер, воспитание и чувства позволяют сказать. Зато волчьи ритуалы не предлагают иных толкований, поэтому в них только и можно быть честными друг с другом.

В голове очень много эпизодов из их оборотничьей жизни. Про то, как беременная первенцем Мари уезжает в Одессу не потому, что больна, а потому что: "Я убью его. Честное слово, я просто его убью. Это счастье? Что вы понимаете о счастье? Что он понимает?! Да он же невыносим, невозможен, он дурак и сведет меня с ума - притом я не знаю, чем прежде, заботой своей или глупостью", а потом начинает там тосковать.
Ну да, дурак, но своей же. И в конце концов возвращается под бок, но там уже тайное общество во все поля, а ей бежать со своим Серым уже не под силу, разве что бумаги с ним жечь...

Про то, как по дороге в Сибирь она иногда исчезает неведомо куда - потому что бежит в волчьей теплой шкуре, не разбирая дороги, чтобы вконец обессилеть и хоть тогда не думать наконец. Знакомится с местной стаей, раздает люлей, получает люлей, удирает за своим возком и прячется под животом у лошади. Лошади и кучер как будто знают: барыня, трогать нельзя, защищать надо... Не дают в обиду. А может, и правда знают.

Про то, как пробирается в рудники...
В общем, очень многослойный кроссовер получился. А ведь казалось бы: оборотни. Всего-то. Ох!

[Гость]

Господи, автор, вы... вас на руках носить. Это лучше, чем все, что я могла себе представить. Затаила дыхание там, где он почувствовал в ней - свою, и на описаниях детства, и... так и не выдохнула. Волчья свадьба, луна, взять измором... Оборотни действительно все делают лучше. И оба кинка сплетены так, что сердце замирает. Я не могу, простите, не могу, я так хотела процитировать, но тогда мне придется цитировать весь текст. Он золотой, не оторваться. Возьмите мое сердце и все цветы мира.

Заказчик.

[анонимный декабрист]

Заказчик, вы великолепны! Огромная вам благодарность за заявку - и за то, что оборотни не испортили вам впечатления)
Завораживающая пара ведь. А волки - это такая метафора всей их жизни, по сути. Несвободы, тоски и любви, читай, партнерства сильных - одной на всю жизнь.

Возьмите мое сердце и все цветы мира.

С удовольствием возьму! И еще раз спасибо за заявку и за чудесный отзыв, от которого тепло на душе.

[ginger_toffee]

Пришла обнимать лично. Автор, я с девяностопроцентной вероятностью знаю, кто вы... Признайтесь уже, а?)
Осчастливили и додали - не описать, как. Оставляя заявку, даже не мечтала об исполнении, а получила - не просто исполнение, а ТАКОЙ текст. Просто потрясающе, идите сюда, буду любить!

[МКБ-10]

ginger_toffee, автор тоже счастлив - такой офигенной заявке и такому теплому приему! Волчики мои волчики, нет слов как люблю их - и вас!

[ginger_toffee]

МКБ-10, даааааа, тебя невозможно перепутать!! я знала!)
У меня к ним давняя нежная любовь, с первого просмотра зпс как я рада!